Вернуть себе удачу - Страница 27

— Повздорили?

— Не поняли друг друга, — нашелся Коннор. — Я прислал тебе столько цветов, сколько хватило бы на маленький цветочный рынок. А ты на редкость жестокосердна. Почему?

— Значит, цветы — это показатель того, что меня можно купить?! — возмутилась Сэмми.

— Цветы — это знак внимания. Чувствуешь разницу? Я уже убедился, что даже огромный гонорар не способен заставить тебя довести дело до конца, если ты чувствуешь себя не в своей тарелке… Я все учел. Сэмми, я хочу продолжить общение с тобой. Мы можем встретиться? Обещаю, я буду вежливым и ненавязчивым.

— Не можем. Хорошего дня, Коннор. И помни: ты обещал не присылать больше цветов.

— Я…

Сэмми нажала на телефоне кнопку отбоя.

Новый курьер оказался незнакомым.

Джейн, вышедшая в прихожую с половинкой апельсина в одной руке и книжкой в другой, растерянно взирала на раздутый бумажный пакет.

— Распишитесь, пожалуйста.

Сэмми автоматически черкнула что-то на бланке. За минувшую неделю у нее начала вырабатываться аллергия на вид собственной подписи…

Курьер исчез так же внезапно, как и появился.

Сэмми с помощью Джейн перетащила пакет на кухню. Там он был общими усилиями водружен на кухонный стол, перевернут и опустошен.

— Я так понимаю, это вместо цветов? — поинтересовалась Джейн, с интересом разглядывая коробки, свертки, пакетики.

Сэмми молча кивнула. Она тоже оглядывала «развалины».

Чего там только не было…

Марципаны самых разных видов. В виде фруктов, марципановые батончики в шоколаде, фигурки зайцев, енотов, балерин…

Шоколад с начинками — сливочными, ликерными, с ореховым пралине.

Коробочки с турецким рахат-лукумом. Сэмми видела такой лукум в самых дорогих супермаркетах и кондитерских Окленда. С фисташками, фундуком, миндалем, полосатый, прозрачный, с цукатами, разноцветный, очень-очень тугой, сладкий и ароматный.

Маленькие коробочки конфет. Там были конфеты из фигурного шоколада — белого, черного, молочного. Были конфеты, каждая из которых была упакована в отдельную хрустящую обертку.

Кунжутная халва в круглых жестяных банках, расписанных минаретами и звездами.

— Как ты думаешь, а это как надо расценивать? — Сэмми кивнула подруге на большую упаковку чая. Раскрыв упаковку, она не без удовольствия вдохнула аромат качественного черного чая, смешанного с лепестками цветов и кусочками ягод.

— В смысле?

— Как издевательство?

Джейн нахмурилась.

— Почему издевательство? Мне кажется, роскошный подарок. Цветы уже стали нервировать и раздражать. К тому же от них столько мусора! Лепестки опадают, то и дело приходится выбрасывать очередной букет. А с этим запасом сластей мы год можем не ходить в магазин.

— И покроемся сыпью, и располнеем… Но я не об этом. Если бы я хотела уязвить человека, которому отправила бы подобный подарок, я снабдила бы его канистрой с несколькими литрами воды…

— Зачем?

— Ты правда не понимаешь? Представь себе размеры жажды, которая будет нас одолевать.

Сласти еле-еле удалось распихать по шкафам, кухонным полочкам, распределить в холодильник, на объем которого Сэмми никогда раньше не жаловалась…

Отличным выходом было бы унести потихоньку все эти сласти на работу. В офисе лакомства подъели бы за милую душу. Но Сэмми не работала в офисе и даже не собиралась…

Она написала Коннору лаконичную CMC:

«Привет! Спасибо за паек, который, видимо, доставили нам по ошибке — он ведь предназначался детям в Африке?»

Ответ пришел почти мгновенно.

Коннор, очевидно, принял правила игры, которые навязывала ему Сэмми, он не стал звонить, ограничился сообщением:

«Это все тебе. За то беспокойство и огорчение, которые я тебе причинил».

«Все ОК, — написала Сэмми, — но у моей подруги Джейн страшная аллергия на сахар… Пожалуйста, больше не присылай ни пастилу, ни пахлаву, ни засахаренные орехи».

Коннор послушался.

Сэмми решила, что на этом посылки все-таки прекратятся. Джейн только рассмеялась в ответ на это робкое предположение. Но Сэмми надеялась на…

Она уже и сама не могла понять, на что надеется.

Она мечтает, чтобы Коннор оставил ее в покое?

Она могла сколько угодно доказывать это Джейн и любому, кто согласился бы ее слушать.

Но в глубине души Сэмми уже понимала: Коннор против ее воли, вопреки желанию уже занял какое-то место в ее жизни. А вот каким ему следует быть, этому месту…

Если подарки прекратятся, она переживет. Коннор уже достаточно доказал широту своей души и щедрость кошелька. Но если прекратятся звонки…

Наверное, она будет скучать.

С кем еще она в последнее время так забавно пререкалась?

Ответ был очевиден: ни с кем.

Наверное, только с друзьями можно быть и откровенным, и резким на язык. С очень немногими друзьями…

Сэмми не знала, как лучше поступить.

Начать иногда созваниваться с Коннором? Затеять переписку по электронной почте? Или согласиться на одно-единственное свидание?

Но на этом свидании Коннор наверняка выбьет из нее согласие на следующее.

А что будет дальше?

Сэмми боялась почти любого развития событий.

Может, отпустить все на произвол судьбы? И пусть обстоятельства разворачиваются так, как получится? Сколько можно бегать от всего, кроме работы? Когда она начнет жить полной жизнью?

Еще один подарок Коннор все-таки прислал ей.

Это был огромный торт…

Он был не настолько огромный, чтобы Сэмми пришлось проявлять чудеса изобретательности и сообразительности, шерстить свою записную книжку в попытках собрать достаточное количество гостей для вечеринки под кодовым названием «Спасите Сэмми от торта».